— Я всё понял, — простонал Пирас, — я всё верну.

Хорошо бы поймать во время обеда Мартина и Альфредо, — подумал я, оглядывая столовку, — пригласить куда-нибудь посидеть, поболтать. А то на новоселье к себе в квартиру я их специально не звал, нечего при прослушке КГБ выявлять, что я иностранцев в свою квартиру вожу.

Хорошо, что Мартин меня заметил и замахал рукой, привлекая моё внимание.

— Здорово! — подсел я к ним с Аишей и Илмой. — Как дела?

— Хорошо, — ответил Мартин.

— А у Альфредо? — уточнил я.

— Вон он, — кивнула Аиша, — сейчас сам у него спросишь.

Альфредо только вошёл в столовую и нас ещё не заметил. По примеру Мартина помахал ему рукой.

— Ну что, мужики, хочу вас пригласить на новоселье, — улыбнулся я, когда Альфредо принёс свой поднос с обедом и сел пятым за наш стол. — Только не домой, а в ресторан. Как вы на это смотрите? Я буду с женой, и вы приходите со своими барышнями.

— Я с Илмой, — тут же ответил Мартин.

— А я… Э-ээ… Врасплох застал, — растерялся Альфредо, — а когда надо идти?

— Ну, давайте, в следующую субботу? — предложил я.

— До субботы определюсь, — пообещал он, и я еле сдержал улыбку. Тяжёлый случай.

Москва. Президиум Верховного Совета СССР.

Пересмотрев с подачи Володина и остальных райкомовских товарищей свои взгляды на поручения своего нового начальника, Самедов поднимался по мраморной лестнице кремлёвского корпуса в прекрасном настроении.

Подумаешь, бумаги привёз, — думал он, — но кто об этом знает? Может, я тут уже хорошую должность имею… А как было бы здорово встретить здесь сейчас кого-нибудь из знакомых и с таким видом, как будто постоянно тут бываю, поздороваться…

— Добрый день, Рашид Фархадович, — увидел он прямо перед собой совсем зелёных юнцов, спускающихся навстречу с тарелками в руках, полными выпечки. Одного из них он знал по МГУ, он у него в Комсомольском прожекторе работал. Как же его?..

— Макаров! — вспомнил он наконец. — А ты что здесь? А, припомнил, Комитет по миру…

— Все верно, мы с ребятами на четверть ставки здесь работаем.

— Ясненько, ясненько, — задумчиво проговорил Самедов, — ну, привет там всем, — беззаботно сказал он парням и пошёл дальше вверх по лестнице.

— Спасибо, передам, — озадаченно сказал ему вслед Витя и, недоумённо переглянувшись, парни пошли дальше вниз к себе в Комитет.

— Что он тут делает? — ошарашенно спросил Брагин, когда они спустились на первый этаж.

— Похоже, он тут работает, — заметил Миша Кузнецов.

— Марк Анатольевич, можно позвонить? — попросил Витя, едва они зашли в кабинет.

Только собрался идти к Николаю на седьмой этаж, как раздался звонок телефона. Звонил Витя Макаров.

— Знаешь, кого мы сейчас на работе видели? — заговорщицким тоном спросил он. — Держись за что-нибудь, а то упадёшь.

— Говори уже, интриган, — улыбнулся я.

— Самедова.

— Да ладно. И что он там делал?

— Нам показалось, что он теперь тут работает.

— Не может быть, только этого не хватало, — расстроился я, — а попросите Марка Анатольевича справки о нём навести. Если так, то куда именно он устроился?

— Хорошо, сделаю, — пообещал он.

Положил трубку, попрощавшись, а сам сел и задумался, чем это всё для нас чревато? Сразу вспомнился разговор с Самедовым, когда он предлагал объединить наши с ним полезные связи… Вспомнился его взгляд, когда я ему отказал. Такие люди, как Самедов, ничего не забывают и не прощают. Теперь надо ухо держать востро. Того и гляди, откуда-то прилетит, не сразу поймёшь, за что и от кого. Не зацепило бы ещё ребят.

Вот, блин, всё не слава богу! Ладно, будем надеяться, Марк сможет выяснить, где теперь Самедов пристроился. И уже исходя из этого буду думать, чем мне это грозит.

Вот же засада! Москва огромная. Рабочих мест — миллионы. И надо же такому случиться, что Самедов именно в Верховный Совет пристроился работать. Мне там вполне одного Пархоменко во врагах хватало. Остается утешать себя банальной мыслью, что не имеет врагов только тот, кто ничего не делает.

Глава 18

Москва. Квартира Ивлевых.

Так меня выбил из колеи звонок Витьки Макарова о новом назначении Самедова, что чуть не забыл, что к капитану собирался.

Николай был дома и встретил меня радушно.

— Слушай, — радостно начал он, — я всё переживал, что ничего тебе для ремонта не купил, в портовых же городах шмотки, в основном, а хозяйственные магазины ещё поискать надо. А у тебя уже всё сделано в квартире! У меня, прямо, камень с души свалился… Зато я вам вещей побольше набрал.

Он достал большой чемодан и выложил из него две пары кроссовок без коробок, женские туфли в коробке, джинсы, футболки, нитки мохнатые разноцветные, целыми упаковками и толстую стопку журналов.

— У тебя в списке было написано журналы с выкройками, но журналы по вязанию все без выкроек, — принялся комментировать было он.

— Это не у меня, — рассмеялся я, — это у жены. Она разберётся, не переживай.

— Вот, ещё смотри, что привёз, — достал он несколько пакетов с ковбоем, рекламирующим сигареты Мальборо и красоткой с шикарной пятой точкой, обтянутой джинсами Монтана.

Николай дал мне по одному пакету и с тем, и тем, а остальные бережно свернул и спрятал в стенку.

Да уж, по нынешним временам, пакет — отличный подарок. А пакет с дефицитной книгой внутри, так вообще шикарный.

Поблагодарил Николая от всей души.

— А что с деньгами, что давал — хватило на все? — спросил его. — Если нет, не обижай, скажи, не проблема, принесу сразу же.

Правильно поняв, что с деньгами у меня, действительно, никакого напряга нет, капитан сказал:

— Двадцать пять сверху еще накинь, и мы в расчете.

— Ну, такая сумма и с собой есть, — сказал я и сразу и полностью рассчитался с другом.

Времена советские, так вот не спросишь про полную стоимость, так он сам и не решится напомнить о разнице. Мы же друзья, я пальму поливал, пока он ездил и за квартирой его приглядывал. Да, капитаны кораблей, теоретически не самый стеснительный народ, но это вопросы дружеских отношений, а это материя тонкая. Это он с боцманом и матросами может говорить на языке, в котором имеющиеся в словаре слова находятся в явном и тотальном меньшинстве, но с интеллектом у него полный порядок, как и с образованием, чтобы не с морским народом совсем иначе общаться. А не спроси я, и останься на нем висеть эта разница в двадцать пять рублей, осадочек у Николая все равно останется. Я долгую жизнь прожил и бурную, во времена перемен, в столице, где все менялось самым активным образом во всем бывшем СССР, и точно могу сказать, что вопросы невозвращенных долгов портят отношения даже тогда, когда суммы не такие и значительные. Даже богатый человек будет кривиться, если кто-то у него сигареты постоянно стреляет, а сам ни разу не угощал его сигареткой. Казалось бы, там же сущие гроши, исходя из его доходов, а нет, работает… Так что я лучше больше дам, чем должен, чем сам кому-то хоть пару рублей не верну.

Собрал вещи и обувь, сверху положил нитки и журналы, а на них пакеты и потащил всю эту кучу дефицита домой. Главное, никого не встретить сейчас в подъезде, а то завистливыми взглядами спину прожгут.

Ирина Леонидовна была в детской с Галиёй, так что сложил всю добычу в большой комнате и говорить пока никому ничего не стал. Галия сама потом решит, с кем и чем ей поделиться.

— Паш, ты свободен сейчас? — заглянул ко мне Загит.

— Да, конечно, — посмотрел я на него вопросительно.

— Ну, пошли, тогда, шкаф на место поставим.

Блин, забыл совсем про мебель, а Загит там один ковыряется.

— Сейчас ещё звонок один сделаю и пойду вам помогать, — пообещал я.

Позвонить мне надо было директору Шинного завода. Из университета дозвониться ему не получилось. Оставил его помощнице свой номер телефона, но мне так никто и не перезвонил.